[Гарики на каждый день] Игор Губерман (Том 1,2)
Посвящается Юлию Китаевичу -
любимому другу,
автору многих моих стихов.
(c) Copyright Igor Guberman
Том I УТУЧНЯЕТСЯ ПЛОТЬ.
ИСПАРЯЕТСЯ ПЫЛ.
ГОДЫ ВЫШЛИ НА МЕДЛЕННЫЙ УЖИН.
И ПРИЯТНО ПОДУМАТЬ,
ЧТО ВСЕ-ТАКИ БЫЛ
И КОМУ-ТО БЫВАЛ ДАЖЕ НУЖЕН
Том II НЕ В СИЛАХ ЖИТЬ Я КОЛЛЕКТИВНО:
ПО ВОЛЕ ТЯГОСТНОГО РОКА
МНЕ С ИДИОТАМИ - ПРОТИВНО,
А СРЕДИ УМНЫХ - ОДИНОКО.
ЖИВЯ ЛЕГКО И СИРОТЛИВО,
БЛАЖЕН, КАК ПАЛЬМА НА БОЛОТЕ,
ЕВРЕЙ СЛАВЯНСКОГО РАЗЛИВА,
АНТИСЕМИТ БЕЗ КРАЙНЕЙ ПЛОТИ.
Москва, МП "ЭМИА"
1992
Эту книгу не следует читать подряд и много, лучше по чуть-чуть из разных глав - по настроению.
Эту книгу не следует читать как источник непререкаемой истины, ибо таковой в природе нет.
Эту книгу не следует читать, ища житейской мудрости, ибо автор сам по ней тоскует.
Эту книгу не следует читать ради полезных мыслей, ибо они всегда противоречат друг другу.
Эту книгу не следует читать в надежде на советы и рецепты, ибо умному они не нужны, а дураку не помогут.
Может быть, эту книгу вообще не следует читать. Но иметь ее дома под рукой - необходимо.
Как многие талантливые художники, выехавшие на Запад в период так называемого застоя, железной рукой удушавшего все ростки свободной мысли, он покинул СССР, чтобы свободно заниматься своим творчеством. Ироничные на первый взгляд строчки его стихов проникнуты поистине сыновней болью за свою униженную Родину - за Россию, за ее терпеливый страдающий народ, обреченный вот уже более 70 лет нести тяжкий крест искупления за грехи своих предков.
* ТОМ I *
I. Как просто отнять у народа свободу: ее надо просто доверить народу
Мне Маркса жаль: его наследство свалилось в русскую купель; здесь цель оправдывала средство и средства обосрали цель.
Что ни век, нам ясней и слышней сквозь надрыв либерального воя: нет опасней и нету вредней, чем свобода совсем без конвоя.
По крови проникая до корней равнодушная тень утомления - историческая усталость бесноватого поколения.
Не в силах нас ни смех, ни грех свернуть с пути отважного, мы строим счастье сразу всех, и нам плевать на каждого.
Мне повезло: я знал страну, одну-единственную в мире, в своем же собственном плену в своей живущая квартире.
Слой человека в нас чуть-чуть наслоен зыбко и тревожно; легко в скотину нас вернуть, поднять обратно очень сложно.
Где лгут и себе и друг другу, и память не служит уму, история ходит по кругу из крови - по грязи - во тьму.
Когда клубится страх кромешный И тьму пронзает лай погонь благословен любой, посмевший не задувать в себе огонь.
Все социальные системы - от иерархии до братства - стучатся лбами о проблемы свободы, равенства и блядства.
Возглавляя партии и классы, лидеры вовек не брали в толк, что идея, брошенная в массы - это девка, брошенная в полк.
Привычные безмолвствуют народы, беззвучные горланят петухи; мы созданы для счастья и свободы, как рыба - для полета и ухи.
Дороги к русскому ненастью текли сквозь веру и веселье; чем коллективней путь ко счастью, тем горше общее похмелье.
В кромешных ситуациях любых, запутанных, тревожных и горячих, спокойная уверенность слепых кошмарнее растерянности зрячих.
II. Среди немыслимых побед цивилизации мы одиноки, как карась в канализации
Когда-нибудь, впоследствии, потом, но даже в буквари поместят строчку, что сделанное скопом и гуртом расхлебывает каждый в одиночку.
Никто из самых близких поневоле в мои переживания не вхож, храню свои душевные мозоли от любящих участливых галош.
В сердцах кому-нибудь грубя, ужасно вероятно однажды выйти из себя и не войти обратно.
С душою, раздвоенной, как копыто, обеим чужероден я отчизнам - еврей, где гоношат антисемиты, и русский, где грешат сионанизмом.
Не могу эту жизнь продолжать, а порвать с ней мучительно сложно; тяжелее всего уезжать нам оттуда, где жить невозможно.
Мне жаль небосвод этот синий, жаль землю и жизни осколки; мне страшно, что сытые свиньи, страшней, чем голодные волки.
То наслаждаясь, то скорбя, держась пути любого, будь сам собой, не то тебя посадят за другого.
Смешно, как люто гонит
любимому другу,
автору многих моих стихов.
(c) Copyright Igor Guberman
Том I УТУЧНЯЕТСЯ ПЛОТЬ.
ИСПАРЯЕТСЯ ПЫЛ.
ГОДЫ ВЫШЛИ НА МЕДЛЕННЫЙ УЖИН.
И ПРИЯТНО ПОДУМАТЬ,
ЧТО ВСЕ-ТАКИ БЫЛ
И КОМУ-ТО БЫВАЛ ДАЖЕ НУЖЕН
Том II НЕ В СИЛАХ ЖИТЬ Я КОЛЛЕКТИВНО:
ПО ВОЛЕ ТЯГОСТНОГО РОКА
МНЕ С ИДИОТАМИ - ПРОТИВНО,
А СРЕДИ УМНЫХ - ОДИНОКО.
ЖИВЯ ЛЕГКО И СИРОТЛИВО,
БЛАЖЕН, КАК ПАЛЬМА НА БОЛОТЕ,
ЕВРЕЙ СЛАВЯНСКОГО РАЗЛИВА,
АНТИСЕМИТ БЕЗ КРАЙНЕЙ ПЛОТИ.
Москва, МП "ЭМИА"
1992
Эту книгу не следует читать подряд и много, лучше по чуть-чуть из разных глав - по настроению.
Эту книгу не следует читать как источник непререкаемой истины, ибо таковой в природе нет.
Эту книгу не следует читать, ища житейской мудрости, ибо автор сам по ней тоскует.
Эту книгу не следует читать ради полезных мыслей, ибо они всегда противоречат друг другу.
Эту книгу не следует читать в надежде на советы и рецепты, ибо умному они не нужны, а дураку не помогут.
Может быть, эту книгу вообще не следует читать. Но иметь ее дома под рукой - необходимо.
Как многие талантливые художники, выехавшие на Запад в период так называемого застоя, железной рукой удушавшего все ростки свободной мысли, он покинул СССР, чтобы свободно заниматься своим творчеством. Ироничные на первый взгляд строчки его стихов проникнуты поистине сыновней болью за свою униженную Родину - за Россию, за ее терпеливый страдающий народ, обреченный вот уже более 70 лет нести тяжкий крест искупления за грехи своих предков.
* ТОМ I *
I. Как просто отнять у народа свободу: ее надо просто доверить народу
Мне Маркса жаль: его наследство свалилось в русскую купель; здесь цель оправдывала средство и средства обосрали цель.
Что ни век, нам ясней и слышней сквозь надрыв либерального воя: нет опасней и нету вредней, чем свобода совсем без конвоя.
По крови проникая до корней равнодушная тень утомления - историческая усталость бесноватого поколения.
Не в силах нас ни смех, ни грех свернуть с пути отважного, мы строим счастье сразу всех, и нам плевать на каждого.
Мне повезло: я знал страну, одну-единственную в мире, в своем же собственном плену в своей живущая квартире.
Слой человека в нас чуть-чуть наслоен зыбко и тревожно; легко в скотину нас вернуть, поднять обратно очень сложно.
Где лгут и себе и друг другу, и память не служит уму, история ходит по кругу из крови - по грязи - во тьму.
Когда клубится страх кромешный И тьму пронзает лай погонь благословен любой, посмевший не задувать в себе огонь.
Все социальные системы - от иерархии до братства - стучатся лбами о проблемы свободы, равенства и блядства.
Возглавляя партии и классы, лидеры вовек не брали в толк, что идея, брошенная в массы - это девка, брошенная в полк.
Привычные безмолвствуют народы, беззвучные горланят петухи; мы созданы для счастья и свободы, как рыба - для полета и ухи.
Дороги к русскому ненастью текли сквозь веру и веселье; чем коллективней путь ко счастью, тем горше общее похмелье.
В кромешных ситуациях любых, запутанных, тревожных и горячих, спокойная уверенность слепых кошмарнее растерянности зрячих.
II. Среди немыслимых побед цивилизации мы одиноки, как карась в канализации
Когда-нибудь, впоследствии, потом, но даже в буквари поместят строчку, что сделанное скопом и гуртом расхлебывает каждый в одиночку.
Никто из самых близких поневоле в мои переживания не вхож, храню свои душевные мозоли от любящих участливых галош.
В сердцах кому-нибудь грубя, ужасно вероятно однажды выйти из себя и не войти обратно.
С душою, раздвоенной, как копыто, обеим чужероден я отчизнам - еврей, где гоношат антисемиты, и русский, где грешат сионанизмом.
Не могу эту жизнь продолжать, а порвать с ней мучительно сложно; тяжелее всего уезжать нам оттуда, где жить невозможно.
Мне жаль небосвод этот синий, жаль землю и жизни осколки; мне страшно, что сытые свиньи, страшней, чем голодные волки.
То наслаждаясь, то скорбя, держась пути любого, будь сам собой, не то тебя посадят за другого.
Смешно, как люто гонит
